Этой зимой Мигель Котто, Заб Джуда и Пол Малиньяджи собрались в одной студии, чтобы вспомнить поединки друг с другом и приоткрыть публике подробности своего жизненного пути.
Пол во время беседы был очень открыт и разговорчив в положительном смысле этого слова, поэтому подробно рассказал о том, как равнялся в молодости на Джуду и Котто, а после уже боксировал с ними в ринге.
«Я начал заниматься боксом только в 16 лет, а первый бой свой провёл на ринге в 17, то есть я не думал, что прямо займусь боксом серьёзно. Я бы сказал, что я был таким, простецким фанатом бокса, смотрел бои Чавеса, разумеется на Тайсона тоже любил поглядеть, это всё с самых юных лет. В подростковом возрасте у меня не складывались отношения с семьей, я постоянно во что-то встревал в школе, да и вообще на улице; потом меня исключили из школы, затем и мать из дома выгнала, я начал жить у дедушки с бабушкой.
Вот тогда дед меня и отвёл на бокс, сказал мне, что просто так мне болтаться без дела не даст, раз уж меня выгнали из школы. Вообще, это дядя его надоумил на это. У меня дядя боксом тоже там боксом немного увлекался. Я пошёл на тренировки и неожиданно для себя впервые в жизни почувствовал, что я действительно хочу со всей серьезностью чему-то отдаваться. Я всю жизнь делал всё абы как, не было во мне никакой дисциплины — ни в школе, ни вообще в жизни. Как только я начал тренироваться, то я очень полюбил это дело. Во мне проснулось желание жить по порядку, потому что я понимал, что если я не буду делать всё как надо, то мне надерут задницу в ринге, если я не буду следить за собой, то не смогу приходить в зал каждый день.
Вы вот сказали, что я был тихоней в детстве, но на самом деле не совсем так. Я вообще был очень разговорчивым ребёнком, рано заговорил. В общем, язык как помело был, но потом настал период, когда я чувствовал себя неуверенно: родители развелись, произошёл раскол в семье и я закрылся в своём собственном мире. А когда я начал заниматься боксом, то эта уверенность во мне как бы снова проснулась, я снова почувствовал себя раскрепощённым.
В те годы я уже слышал про этих ребят [показывает на Котто и Джуду, которые сидят рядом]. С Забом мы тренировались в одном зале, и у меня тренировка начиналась раньше, чем у него, но я всё равно задерживался после окончания, чтобы посмотреть, как Заб работает в парах. А он просто таких всем люлей давал, сумасшедшая скорость была. «Так, надо тренироваться, чтобы вот так же всем давать» — вот такие у меня мысли были в голове. Помню, как Мигель тоже боксировал на одном там турнире. Я наблюдал за ними и думал, что мне нужно стать таким же хорошим боксёром, ведь я-то поздно пришёл в бокс, надо нагонять, потому что они раньше меня все начали. Я понимал, что если я хочу чего-то добиться, то мне нужно вот, на кого равняться».
О первом чемпионском поединке, в котором соперником был Мигель Котто:
«Этот бой изменил мою жизнь. Потому что до него у меня постоянные были травмы, денег толком не получалось зарабатывать, потому что тогда мои гонорары были довольно низкими. Да, если часто выходить на ринг, то я мог закрывать свои потребности, но у меня не было возможности так часто драться, потому что бесконечные проблемы со здоровьем. Я думал, что мои кулаки меня точно подведут в конце концов, ведь у меня в период с 2002 по 2005 год 4 операции было.
Я очень хорошо помню тот самый звонок. Мне говорят, что можно подраться за титул, и я такой: «Блин, да конечно я готов». Потому что для меня тогда это вообще хорошие деньги были. Я сразу подумал, что, мол, наконец-то я получу нормальную сумму за бой, но и всё-таки это было моей мечтой — стать чемпионом мира. Мы с Мигелем одногодки, поэтому я так и болтал много во время раскрутки поединка, — смеётся Пол. — Вот, сажусь я значит готовиться к сопернику, начинаю смотреть записи его боёв и такой: «Офигеть, вот это бьёт он». На тренировках я говорил и настраивал себя, что мне придётся почувствовать такие тяжелые удары, с которыми я ещё не сталкивался. Вот это я себе вбивал в голову. Я надеялся, что я приукрашиваю, но нет, оказалось, что я ничего не приукрашивал.
Вот я вам хочу рассказать, как он такой джеб неприятный воткнул. У Мигеля был очень такой характерный джеб, может потому что он левша. У меня так челюсть звенела от его прямого, и её как раз не сломал, а сломал скулу. Он постоянно бил своим джебом как-то снизу вверх, и он чётко заходил в подбородок, мне аж казалось, что мои челюстные суставы просто выходят. Пару раз он по мне так попал и через несколько раундов я такой [показывает, как открывает и закрывает рот с усилием], это я так пытаюсь проверить, что челюсть не сломана. И вот, я нахожусь не на ударной дистанции, снова открываю и закрываю рот, и Мигель такой: «Больно?!». — Все участники встречи начинают смеяться. — Может вы видели этот момент даже, я такой в ответ головой мотаю и пытаюсь внезапно ударить его.
Этот нокдаун во втором раунде заставил меня проснуться. Я думаю, что именно после этого удара у меня пошла трещина в орбитальной кости. Он мне так крепко вонзил левый боковой, я когда поднимался, то сразу почувствовал, что со скулой что-то не так. Я помню, что лечу вниз и специально не смотрю ему в глаза, чтобы он не почувствовал удовольствия от этого. Я падаю и смотрю в другую сторону специально. Поднимаюсь, чувствую, что не так что-то со скулой и думаю: «Либо я сейчас прихожу в себя, либо я проигрываю прям сейчас и все эти 10 лет тренировок коту под хвост. Я осознаю, что мне нужно хорошо выступить, иначе меня ждут вечера бокса снова в каких-нибудь барах». Я когда поднялся, то решил, что отдам оставшуюся часть раунда и вернусь в третьем нормально. Поставил себе задачу больше ни одного удара во втором раунде не допустить, а потом уже начать складывать раунды в свою копилку.
Я вот не помню, какой это раунд был, но ситуация была такая, что я пытаюсь его достать правым прямым по корпусу, он меня проваливает и на шаге назад сдваивает левый боковой. И обычно боковой на отходе получается не очень сильный, но Мигель так бьёт, что я почувствовал это. Я сразу понял, что вот этот сдвоенный боковой доломал мне скулу. Знаете, вот если камни тереть друг об друга, то вот ощущения в момент удара были именно такие в области скулы. Вот опять же, меньше знаешь — крепче спишь. К счастью, я не знал, что эти кости можно сломать вообще. Я не понимал, что не так: челюсть в порядке, с носом тоже всё нормально. Я помню, что всё думал: «Да что за фигня, почему у меня гематома?». Я всегда всем рассказываю, что когда он нанёс свой самый первый удар в бою, то я не знал, то ли мне заплакать, то ли разозлиться. После завершения боя я был полностью разбит, в слезах весь, разумеется. Меня пытались подбадривать, что я хорошо выступил, но меня как-то это не сильно утешало. Я понимал, что ещё сейчас операция на орбитальной кости предстоит, будет время подумать и так далее. Мигелю я на самом деле благодарен за этот бой, он круто повернул мою жизнь.
И ещё я хотел кое-что добавить. Вот иногда бойцы получают травму орбитальной кости, с чем недавно столкнулся Билли Джо Сондерс, и публика начинает их клеймить, называть трусами. Мне вот недавно Билли писал, спрашивал, ломал ли я кость в бою с Мигелем Котто. Вот кто-нибудь сломается в бою и все начинают обзывать слабаком. Вот только это они и говорят. Я никогда не позволял себе критиковать того, кто получил такую травму в бою и сдался. Потому что это очень болезненная и тяжелая травма. А люди говорят мне: «Вот ты, ты с большой волей, а остальные постоянно сдаются». Никогда я не осуждал ни Келла Брука, ни Билли Джо Сондерса, ни Дэниела Дюбуа, всех этих здоровых мачо-менов. А публика вообще никогда не чувствовала такой боли и позволяет себе осуждать кого-то. И единственная причина, по которой я смог тогда продолжить бой, это потому что мне жить не на что было. У меня просто не было выхода и всё, мне нужно было что-то показать, а не снимать перчатки во втором раунде поединка. Это было просто недопустимо для меня. Будь мне 35 лет, я не думаю, что я бы смог вытерпеть то, что вытерпел в 25 в бою с Мигелем. Я люди вообще этого понимать не хотят. Блин, вы думаете это что, шашки какие-то? Мы сверхлюди какие-то? Приоритеты тоже у нас не меняются?».
Источник: fightnews.info
